http://eps.dvo.ru/vdv/2004/2/pdf/vdv-093-101.pdf - Вестник ДВО РАН. 2004. № 2 РАЗЖИГАЕВА Надежда Глебовна — кандидат геолого–минералогических наук, ГАНЗЕЙ Лариса Анатольевна — кандидат географических наук (Тихоокеанский институт географии ДВО РАН, Владивосток).


Опосредованное влияние землетрясений на развитие ландшафтов в пределах береговых низменностей сказывается через изменения уровня грунтовых вод, связанного не только с режимом увлажнения в различные сезоны, но и с динамикой эрозионно–аккумулятивных процессов в устьевых частях водотоков. На ход этих процессов влияет поступление в береговую зону большого количества материала в результате землетрясений. Усиление склоновых процессов после землетрясений также активизирует литогенную основу, особенно в пределах ПТК на побережье островов. Такие ситуации фиксируются в разрезах террасовидных поверхностей с хорошо выраженным длительно развивающимся почвенным покровом, включающим горизонты, погребенные склоновыми отложениями, которые не могли образоваться при эволюционном развитии. Примером может служить почвенный покров 2–метровой, прислоненной к отмершему клифу террасы в километре к северу от устья р. Белозерская. В этом разрезе поверхностная лугово–дерновая почва лежит на погребенном полигенетическом профиле, в основании которого залегает почва атлантика (14С–дата 5630±50 л. н., ГИН–9620), перекрытая торфянистыми алевритами и почвенными горизонтами суббореала и субатлантика (14С–даты от 3280±70 л. н., ГИН–9619, до 1240±40 л. н., ГИН–96160) с прослоем делювиальных отложений (до 20 см). Быстрое обновление субстрата могло быть вызвано поступлением материала с клифа за счет активизации склоновых процессов. Поставка склонового материала привела к улучшению дренажа, в структуре травяных сообществ большую роль стали играть полынь и злаки, пыльца которых преобладает в СПК (до
90 %) при общем снижении разнообразия травянистых таксонов [17].

Проявление катастрофических событий, связанных с сейсмической активностью, носило в голоцене неравномерный характер. На протяжении этого периода для всего Курило–Камчатского вулканического пояса и Японских островов выделяются фазы сейсмической активизации, синхронные с периодами вулканической активности [3, 11, 12]. На развитие и становление современных островных ландшафтов этого региона больше всего повлияли катастрофические события, связанные с повышением сейсмической активности в позднем голоцене (2000—1000 л. н.). Эффект землетрясений может в корне менять режим осадконакопления в береговой зоне островов, способствуя развитию аккумулятивных процессов. Так, сейсмообвалы вызывают пульсирующее поступление большого количества материала в береговую зону, намного превосходящее объем поступления его из различных источников за счет экзогенных процессов. После землетрясения 1994 г. (М 8,3 баллов) на Южных Курилах в береговой зоне повсеместно образовлись протяженные приустьевые косы, перекрывавшие устья рек, что вызвало поднятие уровня грунтовых вод в прибрежных болотных массивах. Особенно большое количество материала поступило с клифов, сложенных слаболитифицированными вулканогенно–осадочными породами. Oбъем материала на участке Головнинского клифа превышал 500 000 м3, все подножье клифа до высоты 10—15 м покрыто обвальными отложениями. Через 1,5 года материал был переработан и удален на подводный береговой склон, что привело к увеличению мощности наносов в приурезовой полосе на 0,5—0,7 м, через 2,5—3 года он был полностью удален с пляжа в нижнюю часть подводного берегового склона или за его пределы и частично пошел на рост аккумулятивных форм на юге о–ва Кунашир (коса Весловского, мыс Палтусова). Крупные оползни также поставляют материал в береговую зону, эти процессы могут происходить как сразу после землетрясения, так и через промежутки времени. После землетрясения 1994 г. сильные оползни произошли на о–ве Шикотан [13] и о–ве Кунашир (район р. Птичья). Можно отметить периодичность этих процессов в районах, где наблюдаются разновозрастные отложения оползней (долина к северу от р. Птичья).

Одним из факторов дифференциации территории побережья островов является волновое воздействие, принимающее экстремальный характер во время прохождения цунами и сильных штормов. На Южных Курилах в голоцене проникновение наиболее крупных цунами вглубь острова превышало 2,5 км, высота заплеска была более 5—7 м [8]. Летопись палеоцунами, запечатленная в континентальных отложениях, образованных во время потеплений среднего—позднего голоцена, отражает события разной интенсивности, причем более подробно — следы относительно небольших цунами, поскольку уровень моря в эти периоды превышал современный (до +3 м). В отложениях, образованных в регрессивные фазы, во время которых уровень моря понижался до –4 м, вероятно, запечатлены только крупные цунами, поскольку следы более мелких уничтожались в процессе последующего подъема уровня моря. Цунами выступает как фактор модификации ПТК, меняющий состав субстрата, особенно его кислотно–щелочные свойства и соленость [6]. Как правило, цунамигенные осадки имеют небольшую мощность и не могут приводить к коренной перестройке структуры ландшафтов, но в районах с высокой периодичностью этих событий влияние их на биотические компоненты может быть
весьма существенным, несмотря на непродолжительное время воздействия. Известны случаи цунами, вызывавшие значительные изменения рельефа прибрежных низменностей как с разрушением, так и образованием аккумулятивных форм [23]. Подобные ситуации фиксируются в разрезах прибрежных озер, когда резкие изменения обстановок осадконакопления не могут быть объяснены общим ходом развития водоемов в условиях климатических изменений [25].

Циклоны и тайфуны, сопровождающиеся сильными ливнями и штормами, могут вызывать как сильное разрушение берегов, так и быструю аккумуляцию рыхлого материала с образованием крупных штормовых валов, гипсометрическое положение которых сопоставимо с низкими морскими террасами, образованными при более высоком уровне моря. Новые ПТК, возникающие в результате прохождения сильных штормов, особенно характерны для побережья океанических островов. Такие геокомплексы должны отличаться в первую очередь степенью развития биотических компонентов по сравнению с участками, не затронутыми волновой деятельностью, — пионерной растительностью, слабо развитым почвенным покровом и т. п. Во время сильных штормов обломочный материал может поступать и на достаточно высокие поверхности, тогда дробность ландшафта увеличивается на фациальном уровне за счет литологической неоднородности субстрата, развития специфических растительных ассоциаций и почв. Примером служит привнос песка на базальтовые потоки (высотой 10—12 м) влк. Тятя, где выделяются специфические фации.

Таким образом, воздействие катастрофических процессов на развитие ландшафтов проявляется прежде всего через изменение литогенной основы как наиболее активного компонента, ведущего к преобразованию ландшафтов, вплоть до полной перестройки других компонентов. В зависимости от масштаба и интенсивности проявления экстремальных событий структура ландшафта изменяется как в сторону усложнения с образованием новых ПТК, так и по пути упрощения, когда новые ПТК образуются путем объединения более мелких морфологических единиц. Эффект воздействия таких событий может быть прямым и опосредованным, вызывая разную реакцию отдельных компонентов ландшафта, приводя в одних случаях к их перестройке, а в других — к изменению их функционирования.

ЛИТЕРАТУРА
1. Абдурахманов А.И., Разжигаева Н.Г., Рыбин А.В. Современная вулканическая и сейсмическая активность вулкана Менделеева // Вестн. Сахалин. музея. 2003. Т. 10. (В печати).
2. Апродов В.А. Вулканы. М.: Мысль, 1982. 367 с.
3. Брайцева О.А., Мелекесцев И.В., Пономарева В.В. и др. Возраст действующих вулканов Курило-Камчатского региона // Вулканология и сейсмология. 1994. № 4/5. С. 5—32.
4. Быкасов В.Е. Вулканогенные парагенетические ландшафтные комплексы // Изв. Ан СССР. 1980.Вып. 5. С. 97—105.
5. Грабков В.К., Худяков Г.И. Вулканические ландшафты и физико-географическое районирование Курильских островов // Исследование и конструирование ландшафтов Дальнего Востока и Сибири. Владивосток: ДВО РАН, 1993. С. 28—47.
6. Гребенникова Т.А., Разжигаева Н.Г., Ильев А.Я., Кайстренко В.М. Использование данных диато-мового анализа для идентификации отложений палеоцунами // Локальные цунами: предупреждение и уменьшение риска. М.: Янус–К, 2002. С. 19—31.
7. Зонов Ю.Б. Формирование первичных ландшафтов районов активного вулканизма Восточной
Камчатки: Автореф. дис. … канд. геогр. наук. Алма–Ата, 1977. 26 с.
8. Ильев А.Я., Разжигаева Н.Г., Кайстренко В.М. и др. Следы палеоцунами на острове Кунашир //Локальные цунами: предупреждение и уменьшение риска. М.: Янус–К, 2002. С. 54—65.
9. Мархинин Е.К. Вулканы острова Кунашир // Тр. Лаб. вулканологии. АН СССР. 1959. Вып. 17.
С. 64—155.
10. Мелекесцев И.В., Брайцева О.А., Сулержицкий Л.Д. Катастрофические эксплозивные извержения вулканов Курило–Камчатской области в конце плейстоцена - начала голоцена // Докл. АН СССР.1988. Т. 300, № 1. С. 175—181.
11. Мелекесцев И.В., Курбатов А.В. Частота крупнейших палеосейсмичеких событий на северо-западном побережье и в Командорской котловине Берингова моря в позднем плейстоцене–голоцене //Вулканология и сейсмология. 1997. № 3. С. 3—11.
12. Пинегина Т.К. Исследования отложений палеоцунами на Камчатке: Автореф. дис. … канд. геогр. наук. М: ИО РАН, 2000. 25 с.100
13. Проявления конкретных цунами. Цунами 1993 и 1994 годов на побережье России. Южно-Сахалинск: ИМГиГ ДВО РАН, 1997. 196 с.
14. Пушкарь В.С., Разжигаева Н.Г., Короткий А.М., Гребенникова Т.С., Шаповалов В.В., Ган-
зей Л.А., Мохова Л.М. Плиоцен-плейстоценовые отложения и события побережья залива Измены (Южный Кунашир, Курильские острова) // Тихоокеан. геология. 1998. Т. 17, № 5. С. 50—64.
15. Пушкарь В.С., Разжигаева Н.Г., Короткий А.М, Мохова Л.М. Отложения и возраст позднеголовнинской трансгресии на о. Кунашир (средний плейстоцен) // Стратиграфия. Геол. корреляция. 1998.
№ 6. С. 50—64.
16. Разжигаева Н.Г., Гребенникова Т.А., Мохова Л.М., Базарова В.Б., Сулержицкий Л.Д., Ган-
зей Л.А. и др. Континентальный поздний плейстоцен о. Кунашир, Курильские острова // Тихоокеан. геология. 2000. Т. 19, № 2. С. 73—86.
17. Разжигаева Н.Г., Мохова Л.М. Возраст и происхождение луговых сообществ Южных Курил //Исследование и конструирование ландшафтов Дальнего Востока и Сибири. Владивосток: ТИГ ДВО РАН, 2001. С. 62—83.
18. Селедец В.П. Метод экологических шкал в ботанических исследованиях на Дальнем Востоке России. Владивосток: Дальнаука, 2000. 245 с.
19. Урусов В.М., Чипизубова М.Н. Растительность Курил. Вопросы динамики и происхождения. Владивосток: Дальнаука, 2000. 302 с.
20. Федорченко В.И. Озерные отложения в кальдере влк. Головнина на острове Кунашир и их палеогеографическое значение // Тр. Лаб. палеовулканологии. АН СССР. 1985. Вып. 2. С. 85—92.
21. Korotky A.M., Razjigaeva N.G., Grebennikova T.A., Ganzey L.A. et. al. Middle and Late–Holocene environments and vegetation history of Kunashir Island, Kurile Islands, northwestern Pacific // Holocene. 2000. Vol. 10, N 3. P. 311—331.
22. Machida H. The stratigraphy, chronology and distribution of distal maker-tephras in and around Japan //Global and Planetary Changes. 1999. Vol. 21. P. 71—94.
23. Minoura K., Nakata T. Discovery of an ancient tsunami deposit in coastal sequences of southwest
Japan: verification of a large historical tsunami // Island Arc. 1994. Vol. 3. P. 66—72.
24. Razjigaeva N.G., Korotky A.M., Grebennikova T.A., Ganzey L.A. et. al. Holocene climatic changes and environmental history of Iturup Island, Kurile Islands, northwestern Pacific // Holocene. 2002. Vol. 12, N 4. P. 469—480.
25. Sato H., Kumano S., Maeda Y., Nakamura T., Matsuda I. The Holocene development of Kushu Lake on Rebun Island in Hokkaido, Japan // J. Paleolimnology. 1998. Vol. 20. P. 57—69.